Большой путь - Страница 24

«Эх, что он подумает?» — ужаснулся Пашка и умоляюще посмотрел на мать: «Не подведи».

— Марш домой, — строго сказала она. — Лучше бы за газетами сходил, чем голоногим по двору бегать.

— Эксплуатируете вы меня, — сердито буркнул Пашка, направляясь к крыльцу.

Мать ахнула.

— Вона, какое слово вывернул! Это ты матери-то такие слова, а? Да я тебя за них…

Она хотела ударить Пашку веником, но он увернулся и шмыгнул мимо нее в дверь.

Так бесславно кончилось знакомство с Семеном Ушаковым. Но в то же время зародился у Пашки план удрать к брату на правый берег, где уже полным ходом шло строительство.

Из общежития Пашка направился к берегу. По скользким глинистым дорогам, изрубцованным шинами, шли машины, груженные темной от сырости землей, навстречу им, громыхая кузовами, неслись порожние.

«Хорошо быть шофером», — думал Пашка.

Машины по разъезженному склону спускались в котлован, где в забоях, как огромные жуки, рокоча, ворочались экскаваторы.

Этот котлован они рыли для фундамента под здание гидростанции. Машина всего на несколько секунд задерживалась возле экскаватора, его ковш повисал над кузовом, отваливалась, как челюсть, крышка, и комья мокрой глины тяжело падали вниз, осаживая машину на рессорах. Один ковш — и машина загружена доверху.

«Хорошо быть экскаваторщиком», — подумал Пашка. Он представил, как будут ждать его в классе, а потом узнают, что он работает в правобережном районе шофером, экскаваторщиком или сварщиком, и все мальчишки непременно будут завидовать ему.

На льду только что закончили спуск второй линии дюкера. Инженер Смирнов, усталый после бессонной ночи, стоял на берегу у телефонного аппарата, прикрепленного к столбу, курил. Раздался резкий звонок аппарата, Смирнов поспешно сорвал трубку.

— Выехали? — спросил он. — Хорошо.

Во время этого короткого разговора Пашка участливо смотрел на инженера.

— А я знаю, кого вы ждете, — сказал он, когда инженер повесил трубку.

— Ты, собственно, кто? — равнодушно спросил Смирнов.

— Я работать приехал, — с достоинством ответил Пашка.

В это время на дороге показались машины. Не останавливаясь, они осторожно съехали на лед; из головной машины инженеру помахал рукой Емельянов.

Сзади к инженеру подошел высокий, грузный человек, в кожаном пальто, в резиновых сапогах.

— Доброе утро, Василий Никанорович, — поздоровался с ним Смирнов. — Поспали?

По свежему, выбритому виду Лодыгина было и так видно, что он поспал.

— Вам тоже давно пора, — сказал он инженеру.

— Иду, иду. Хотелось посмотреть, как машины пойдут.

— Весна, весна — смятенье чувств, — шутливо сказал Лодыгин. — Ранняя она в этом году, дружная. Кому-нибудь и хорошо, а нам — прямо нож острый.

— Василий Никанорович, еще один болельщик объявился, — смеясь сказал Смирнов.

— Этот что ли? — кивнул Лодыгин на Пашку и спросил его строго. — Откуда ты?

— Из Ставрополя, — тихо ответил оробевший Пашка.

— Ну, это близко, отправим.

Пашка отступил на несколько шагов.

— Я к брату приехал.

— У всех вас тут родственники.

— Правду говорю, — обиделся Пашка. — У меня брат шофером здесь работает — Емельянов.

— Вот как! — сразу подобрел Лодыгин. — Хороший у тебя брат…

— Факт — хороший, — ухмыльнулся Пашка и решил уж идти напролом: — А что, нельзя ли здесь на работу кем-нибудь устроиться?

Лодыгин развел руками.

— У меня таких должностей нет — «кем-нибудь».

А Смирнов сказал:

— Типичный болельщик, Василий Никанорович. Надо бы отправить его домой.

Пашка отскочил и бросился бежать вдоль берега.

4

— Ты что — ошалел?

Низкорослый парень схватил Пашку сильными руками, и оба едва не полетели в грязь. Переводя дыхание, Пашка взглянул на него и сразу же узнал Семена Ушакова. Узнал и Семен Пашку:

— А, здорово, брат! От кого ты тикаешь?

— Так просто, тренируюсь, — сказал Пашка.

— Ну, как живешь?

— Ничего. Вот приехал на работу устраиваться.

— Дело, — похвалил Семен. — Какую специальность имеешь?

— Чего?

— Специальность, говорю, какую имеешь?

— Никакую.

— Значит, зря приехал, — убежденно сказал Семен. — Без специальности не возьмут.

— Меня брат устроит, — похвастался Пашка, но все-таки ему сделалось очень неприятно от слов Семена.

Они пошли рядом по скользкой дороге к общежитию. Семен рассказывал:

— Работы много. Сейчас небольшой перерыв, и опять — на лед. Будем третью нитку дюкера сваривать, как только шоферы трубы подвезут…

— Что это за дюкер? — спросил Пашка.

— Эх, ты! Отстал от жизни.

И Семен начал подробно рассказывать о дюкере. Уже у самой двери общежития Пашка спросил:

— А нельзя в сварщики поступить?

Семен даже нахмурился.

— Нет, нельзя. Учиться долго нужно.

В общежитие Пашка не пошел. Крадучись, чтобы не встретиться с Лодыгиным или Смирновым, пробрался он снова на берег. Но там никого не было, все, пользуясь короткой передышкой, разошлись отдыхать. Тяжелый намокший ветер упруго толкал в грудь, ерошил воду в длинной, через всю реку, проруби, или «майне», как оказал Семен. Шурша, сползал с крутого берега снег.

Одиноко стало Пашке и жалко себя. Никто не понимает его, гонят, словно он задумал что-то плохое. А он ведь просто, как и все, хочет работать на стройке, помогать великому делу. Маленький! Ну что же! Разве слабее от этого желание быть здесь?

Ветер разрывал серые облака, низко нес их над землей, в промежинах открывалось голубое солнечное небо. Неподалеку от Пашки сел крупный блестящий грач. Крепким носом деловито ткнул грязный комок снега, склонив голову набок, и посмотрел на Пашку круглым глазом, словно спрашивая: «Не тронешь?». Решил, что не тронет, и крикнул на своем грачином языке. Тотчас же слетелись еще грачи, начали долбить носами комки снега, вскидывая их и разбивая.